Директор оркестра: больше чем ноты
История сохранила для потомков дату первого выступления Кубанского симфонического оркестра – это произошло 15 декабря 1991 года на выставке картин Ильи Глазунова в ДК ЖД. А месяцем ранее, 14 ноября 1991-го, городской совет Малым советом принял постановление «О создании симфонического оркестра и ТЮЗа». Тем самым, в давнем споре о создании симфонического оркестра на Кубани была поставлена победная точка.
С тех пор прошло 34 года. И все эти годы бессменным директором коллектива является заслуженный артист Краснодарского края Николай Шадюк – замечательный человек, музыкант и педагог. История Кубанского симфонического – его история...
Музыка пишется на полях партитуры белой краской – эту истину хорошо знают дирижеры оркестра. И очень хорошо – директора… В год 35-летия «Премьеры» мы говорим с Николаем Шадюком.
О нотах.
И о том, что написано белой краской.
- Львов – Краснодар – это где-то между Москвой и Санкт-Петербургом… Как вы появились на Кубани?
- Моя супруга отсюда родом. После Львовской консерватории я переехал в Краснодар.
- Как возникла связка: Владимир Воронцов – Николай Шадюк?
- Владимир Лазаревич по первой специальности духовик. Он окончил институт военных дирижеров в Москве. Мы работали вместе в музыкальном училище им. Н.А. Римского-Корсакова. К тому времени он уже был только преподавателем, занимался студенческим оркестром. До этого довольно долго занимал должность директора училища.
- Наверное, дисциплина в оркестре была армейская! Ходят слухи, что Воронцов душу вынимал из студентов – так много требовал от них! Ребята после репетиций сильно уставали.
- Ну знать бы ещё, где эта грань, между «много» и «мало» пролегает… Многие музыканты, кого я знаю, очень благодарны Воронцову. За то, как он занимался с оркестром.
Что касается дисциплины – ни разу не слышал, чтобы он повышал голос.
-Вы присутствовали при той судьбоносной встрече Леонарда Гатова и Владимира Воронцова, которая определила появление на Кубани симфонического оркестра?
Да.
- Легко ли Воронцов пошёл к Гатову?
- Мне кажется, он не пошёл, а побежал! Перед делом его жизни открывались новые перспективы! Воронцов был прежде всего музыкант. И мудрый человек. Он долго, с конца 1960-х, доводил оркестр до высокого качества звучания! И он очень хотел, чтобы его усилия не пропали даром.
- Ситуация интересная: в декабре 1991-го оркестр училища вдруг в одночасье меняет статус – становится муниципальным. И в то же время, это тот же самый оркестр: в нём играют те же преподаватели и студенты, играют в помещении училища и на его инструментах, по нотам из училищной библиотеки… Как отнеслись в музыкальном училище к новой творческой единице? Была ли зависть, недовольство среди коллег-педагогов?
- Может, кто-то и завидовал – если есть свободное время в зале, почему оно отдаётся не студентам для репетиций, а стороннему коллективу?.. Поэтому мои слова благодарности и низкий поклон директору училища заслуженному деятелю искусств России Юрию Васильевичу Обрезкову, огромное ему спасибо. Он хоровик, прекрасно понимал потребности большого коллектива. До этого был художественным руководителем Сочинской филармонии. А ещё до этого – преподавателем музыкальной академии в Донецке – это многое говорит о нём как о музыканте и руководителе. Он предоставил нам помещение для репетиций и сумел выделить для них время. Он безвозмездно давал нам пульты, ноты... Оркестр – это редкие дорогие инструменты: литавры, арфа, духовые, струнные... Я самыми добрыми словами вспоминаю Юрия Васильевича. Он всегда нам помогал – и студенческому оркестру, и Кубанскому симфоническому.
-И всё же со временем оркестр покинул родные стены…
- Мы сами чувствовали, что пора и честь знать. Что я делал? Искал помещения для репетиций и заключал договора аренды. Нашими площадками были: клуб «Зёрнышко» – ещё до того, как он стал базой «Премьеры». Репетировали на Красной, 5. И в ДК ЖД репетировали, и в цирке. С утра – в ресторанах.
- Вот это да!.. Какие интересные резервы вы находили!
- Приходилось искать, договариваться.
- Я слышала историю, как люди «Премьеры» ездили на склады Министерства обороны в Москву за кларнетами. А привезли… ксилофоны! Везли их в метрона радость себе и другим пассажирам: инструменты оказались громоздкими и отдавили ноги всем вокруг...
- Похожая история, как я ноты привозил. Два ящика нот из Одессы. У нас на Кубани в музыкальной школе преподавал такой Романько, его родной брат в Одессе руководил камерным оркестром. Наши музыканты его знают как приглашённого дирижёра. В беседе он сказал, что надумал продавать нотную библиотеку. Это были 1990-е годы. Я к Гатову: «Леонард Григорьевич, такое дело». Гатов: «Коля, бегом»! Сделали договор – сколько надо заплатить. Романько уехал в Одессу, я приезжаю туда. Ноты оказались в Николаеве. Ну это рядом, если налегке. А назад? С двумя ящиками нот… Созвонился с отцом. «Папа, помогай, я сам не справлюсь». С поезда на поезд – так мы оказались на станции Жмеринка. Через два дня отец купил мне билет, запихнул меня в пассажирский вагон. И я еду... А как раз на границе ввели таможенный досмотр! Заходят пограничники. «Что в ящиках?» Я им стал петь жалостливо: «Вот был студентом, работал – собирал ноты. Всю жизнь собирал. Сейчас переехал на Кубань. Это мои личные ноты. Я спрашивал в учреждениях культуры – никому они не нужны, а выбрасывать жалко. Вот перевожу в Россию». Пограничники отнеслись снисходительно. Бог беду отвёл. А могли из вредности отнять ноты и выбросить.
- Ноты сохранились?
- Они все в библиотеке лежат. Чайковский, Шостакович, Бетховен, Моцарт. Классика.
- Первый раз в новом статусе оркестр зазвучал на выставке Ильи Глазунова в ДК ЖД. Картины-то удалось посмотреть?
- Не помню. Было много дел. А вот презентацию оркестра в филармонии помню хорошо! В апреле 1992 года. На неё пригласили руководителей учреждений культуры. Многие высматривали в оркестре «своих». И даже говорили зло: «Вот я сейчас своих заберу – и не будет у них оркестра». Это понятно. Зависть.
- Эх, жаль, Владимир Лазаревич недолго пробыл в качестве главного дирижёра – меньше года... Было ли что-то заветное, о чём он просил перед смертью?
- Мы приезжали к нему на дачу, когда он заболел. Он понимал, что уходит. Он очень хотел, чтобы оркестр возглавил Владимир Александрович Понькин, выпускник Краснодарского музыкального училища, ученик Геннадия Рождественского, народный артист России. Так и случилось.
- Знаю историю, как в 90-е вы меняли деньги на «двушки» и ходили с сыном в поисках целого телефона…
Тогда мобильников ещё не было. Да и стационарные телефоны были не у всех. А надо было созывать людей на репетиции.
-А сейчас в оркестре какие сложности?
- Сложности есть, но всё решаемо.
- Какие самые яркие проекты вспоминаются за 34 года?
- Их много было! Честное слово. Фестиваль «Мир Кавказу», музыкальная академия «Новое передвижничество»... Мы много сотрудничали с Союзом композиторов России. И даже выступали в Большом зале Чайковского!
- А ещё принимали участие во всевозможных политических форумах. Статусные мероприятия требуют соблюдения протокола. Это вызывало сложности?
- Ничего сложного. Главное – соблюдать дисциплину. Мы всегда всё делали добросовестно.
- Владимир Александрович Самойленко, мэр Краснодара, просил оркестр сыграть «Я люблю тебя, жизнь». Часто приходилось это делать?
- Ну мы играли это всегда! Как-то поехали с Самойленко на гастроли, взяли огромный там-там, который только купили (потом пришлось прикупить маленький – большой очень сложен в перевозке). Самойленко весь концерт стоял и в кулисах и ждал, когда же в него ударят…
- Если бы начинающий директор оркестра спросил вашего совета – как стать хорошим директором, что бы вы ему ответили?
Надо любить музыкантов. И всегда находить с коллегами взаимопонимание. И, главное, никогда им не врать. Говорить всегда честно. Должны быть открытые отношения.
- Есть то, что ушло и о чём вы грустите?
- Мне жаль людей, которые уходят. Особенно если уходят отличные музыканты.
- Мне кажется, что Кубанский симфонический – это не только классные концерты, которые вы сыграли за эти годы. Это нечто большее. Когда не было оркестра, талантливые музыканты после консерваторий оставались в других городах и там, в чужих краях, писали свою музыкальную историю, заводили семьи, растили детей. Сейчас же – посмотрите, сколько в нашем оркестре династий! Сегодня невозможно представить наш город без Кубанского симфонического. А ведь мы ещё помним времена, когда было иначе… Я сама впервые «живьём» услышала оркестр на каникулах в Москве… Вы делаете нашу Кубань богаче и счастливее. Я права?
- Прав был Леонард Григорьевич 34 года назад, когда встретился с Владимиром Воронцовым.
- В качестве оркестра Театра балета Юрия Григоровича Кубанский симфонический открывал оперный театр в Кувейте, исполнял «Спартака» в исторических декорациях в Греции, был в Ковент-Гардене, играл премьеру «Ивана Грозного» в театре Станиславского и Немировича-Данченко… Если хорошо посчитать, то большая часть репертуара Театра балета Юрия Григоровича создавалась на сцене и в мастерских Дворца искусств!
- Это наша история – история «Премьеры». Мы полмира объездили с балетом! Я отдаю должное дирижеру Театра балета заслуженному артисту России Александру Лавренюку – он много сделал для оркестра… Историю не забудешь и не перепишешь, потому что мы её сами делаем.
- Последний вопрос, который я задаю всем в год 35-летия «Премьеры». Что для вас «Премьера»?
- Сказать, что место работы, – мало. «Премьера» – это то, что помогает жить и творить. Вспоминаю Гатова. Я стою с супругой в фойе Дворца искусств перед концертом. Вижу – идёт Гатов. «Коля, отойди на минутку, я твоей супруге хочу сказать два слова». Я отхожу. Он говорит: «Спасибо вам за Николая Николаевича»…
Нелли Тен-Ковина
И о том, что написано белой краской.
- Львов – Краснодар – это где-то между Москвой и Санкт-Петербургом… Как вы появились на Кубани?
- Моя супруга отсюда родом. После Львовской консерватории я переехал в Краснодар.
- Как возникла связка: Владимир Воронцов – Николай Шадюк?
- Владимир Лазаревич по первой специальности духовик. Он окончил институт военных дирижеров в Москве. Мы работали вместе в музыкальном училище им. Н.А. Римского-Корсакова. К тому времени он уже был только преподавателем, занимался студенческим оркестром. До этого довольно долго занимал должность директора училища.
- Наверное, дисциплина в оркестре была армейская! Ходят слухи, что Воронцов душу вынимал из студентов – так много требовал от них! Ребята после репетиций сильно уставали.
- Ну знать бы ещё, где эта грань, между «много» и «мало» пролегает… Многие музыканты, кого я знаю, очень благодарны Воронцову. За то, как он занимался с оркестром.
Что касается дисциплины – ни разу не слышал, чтобы он повышал голос.
-Вы присутствовали при той судьбоносной встрече Леонарда Гатова и Владимира Воронцова, которая определила появление на Кубани симфонического оркестра?
Да.
- Легко ли Воронцов пошёл к Гатову?
- Мне кажется, он не пошёл, а побежал! Перед делом его жизни открывались новые перспективы! Воронцов был прежде всего музыкант. И мудрый человек. Он долго, с конца 1960-х, доводил оркестр до высокого качества звучания! И он очень хотел, чтобы его усилия не пропали даром.
- Ситуация интересная: в декабре 1991-го оркестр училища вдруг в одночасье меняет статус – становится муниципальным. И в то же время, это тот же самый оркестр: в нём играют те же преподаватели и студенты, играют в помещении училища и на его инструментах, по нотам из училищной библиотеки… Как отнеслись в музыкальном училище к новой творческой единице? Была ли зависть, недовольство среди коллег-педагогов?
- Может, кто-то и завидовал – если есть свободное время в зале, почему оно отдаётся не студентам для репетиций, а стороннему коллективу?.. Поэтому мои слова благодарности и низкий поклон директору училища заслуженному деятелю искусств России Юрию Васильевичу Обрезкову, огромное ему спасибо. Он хоровик, прекрасно понимал потребности большого коллектива. До этого был художественным руководителем Сочинской филармонии. А ещё до этого – преподавателем музыкальной академии в Донецке – это многое говорит о нём как о музыканте и руководителе. Он предоставил нам помещение для репетиций и сумел выделить для них время. Он безвозмездно давал нам пульты, ноты... Оркестр – это редкие дорогие инструменты: литавры, арфа, духовые, струнные... Я самыми добрыми словами вспоминаю Юрия Васильевича. Он всегда нам помогал – и студенческому оркестру, и Кубанскому симфоническому.
-И всё же со временем оркестр покинул родные стены…
- Мы сами чувствовали, что пора и честь знать. Что я делал? Искал помещения для репетиций и заключал договора аренды. Нашими площадками были: клуб «Зёрнышко» – ещё до того, как он стал базой «Премьеры». Репетировали на Красной, 5. И в ДК ЖД репетировали, и в цирке. С утра – в ресторанах.
- Вот это да!.. Какие интересные резервы вы находили!
- Приходилось искать, договариваться.
- Я слышала историю, как люди «Премьеры» ездили на склады Министерства обороны в Москву за кларнетами. А привезли… ксилофоны! Везли их в метрона радость себе и другим пассажирам: инструменты оказались громоздкими и отдавили ноги всем вокруг...
- Похожая история, как я ноты привозил. Два ящика нот из Одессы. У нас на Кубани в музыкальной школе преподавал такой Романько, его родной брат в Одессе руководил камерным оркестром. Наши музыканты его знают как приглашённого дирижёра. В беседе он сказал, что надумал продавать нотную библиотеку. Это были 1990-е годы. Я к Гатову: «Леонард Григорьевич, такое дело». Гатов: «Коля, бегом»! Сделали договор – сколько надо заплатить. Романько уехал в Одессу, я приезжаю туда. Ноты оказались в Николаеве. Ну это рядом, если налегке. А назад? С двумя ящиками нот… Созвонился с отцом. «Папа, помогай, я сам не справлюсь». С поезда на поезд – так мы оказались на станции Жмеринка. Через два дня отец купил мне билет, запихнул меня в пассажирский вагон. И я еду... А как раз на границе ввели таможенный досмотр! Заходят пограничники. «Что в ящиках?» Я им стал петь жалостливо: «Вот был студентом, работал – собирал ноты. Всю жизнь собирал. Сейчас переехал на Кубань. Это мои личные ноты. Я спрашивал в учреждениях культуры – никому они не нужны, а выбрасывать жалко. Вот перевожу в Россию». Пограничники отнеслись снисходительно. Бог беду отвёл. А могли из вредности отнять ноты и выбросить.
- Ноты сохранились?
- Они все в библиотеке лежат. Чайковский, Шостакович, Бетховен, Моцарт. Классика.
- Первый раз в новом статусе оркестр зазвучал на выставке Ильи Глазунова в ДК ЖД. Картины-то удалось посмотреть?
- Не помню. Было много дел. А вот презентацию оркестра в филармонии помню хорошо! В апреле 1992 года. На неё пригласили руководителей учреждений культуры. Многие высматривали в оркестре «своих». И даже говорили зло: «Вот я сейчас своих заберу – и не будет у них оркестра». Это понятно. Зависть.
- Эх, жаль, Владимир Лазаревич недолго пробыл в качестве главного дирижёра – меньше года... Было ли что-то заветное, о чём он просил перед смертью?
- Мы приезжали к нему на дачу, когда он заболел. Он понимал, что уходит. Он очень хотел, чтобы оркестр возглавил Владимир Александрович Понькин, выпускник Краснодарского музыкального училища, ученик Геннадия Рождественского, народный артист России. Так и случилось.
- Знаю историю, как в 90-е вы меняли деньги на «двушки» и ходили с сыном в поисках целого телефона…
Тогда мобильников ещё не было. Да и стационарные телефоны были не у всех. А надо было созывать людей на репетиции.
-А сейчас в оркестре какие сложности?
- Сложности есть, но всё решаемо.
- Какие самые яркие проекты вспоминаются за 34 года?
- Их много было! Честное слово. Фестиваль «Мир Кавказу», музыкальная академия «Новое передвижничество»... Мы много сотрудничали с Союзом композиторов России. И даже выступали в Большом зале Чайковского!
- А ещё принимали участие во всевозможных политических форумах. Статусные мероприятия требуют соблюдения протокола. Это вызывало сложности?
- Ничего сложного. Главное – соблюдать дисциплину. Мы всегда всё делали добросовестно.
- Владимир Александрович Самойленко, мэр Краснодара, просил оркестр сыграть «Я люблю тебя, жизнь». Часто приходилось это делать?
- Ну мы играли это всегда! Как-то поехали с Самойленко на гастроли, взяли огромный там-там, который только купили (потом пришлось прикупить маленький – большой очень сложен в перевозке). Самойленко весь концерт стоял и в кулисах и ждал, когда же в него ударят…
- Если бы начинающий директор оркестра спросил вашего совета – как стать хорошим директором, что бы вы ему ответили?
Надо любить музыкантов. И всегда находить с коллегами взаимопонимание. И, главное, никогда им не врать. Говорить всегда честно. Должны быть открытые отношения.
- Есть то, что ушло и о чём вы грустите?
- Мне жаль людей, которые уходят. Особенно если уходят отличные музыканты.
- Мне кажется, что Кубанский симфонический – это не только классные концерты, которые вы сыграли за эти годы. Это нечто большее. Когда не было оркестра, талантливые музыканты после консерваторий оставались в других городах и там, в чужих краях, писали свою музыкальную историю, заводили семьи, растили детей. Сейчас же – посмотрите, сколько в нашем оркестре династий! Сегодня невозможно представить наш город без Кубанского симфонического. А ведь мы ещё помним времена, когда было иначе… Я сама впервые «живьём» услышала оркестр на каникулах в Москве… Вы делаете нашу Кубань богаче и счастливее. Я права?
- Прав был Леонард Григорьевич 34 года назад, когда встретился с Владимиром Воронцовым.
- В качестве оркестра Театра балета Юрия Григоровича Кубанский симфонический открывал оперный театр в Кувейте, исполнял «Спартака» в исторических декорациях в Греции, был в Ковент-Гардене, играл премьеру «Ивана Грозного» в театре Станиславского и Немировича-Данченко… Если хорошо посчитать, то большая часть репертуара Театра балета Юрия Григоровича создавалась на сцене и в мастерских Дворца искусств!
- Это наша история – история «Премьеры». Мы полмира объездили с балетом! Я отдаю должное дирижеру Театра балета заслуженному артисту России Александру Лавренюку – он много сделал для оркестра… Историю не забудешь и не перепишешь, потому что мы её сами делаем.
- Последний вопрос, который я задаю всем в год 35-летия «Премьеры». Что для вас «Премьера»?
- Сказать, что место работы, – мало. «Премьера» – это то, что помогает жить и творить. Вспоминаю Гатова. Я стою с супругой в фойе Дворца искусств перед концертом. Вижу – идёт Гатов. «Коля, отойди на минутку, я твоей супруге хочу сказать два слова». Я отхожу. Он говорит: «Спасибо вам за Николая Николаевича»…
Нелли Тен-Ковина
21
25 декабря 2025 
