Ко Дню Победы: с благодарностью о моей бабушке Поле - простой русской женщине

…Перед глазами, как ни странно, не последняя наша встреча, когда, уже совсем слабая, бабушка вдруг подняла руку и перекрестила меня на прощание — это было очень необычно (она редко крестилась сама, никогда не ходила в церковь, но это не мешало верить ей во Христа). А помнить я буду всегда ее взгляд, когда мы собрались возвращаться домой в Краснодар и мама наскоро накрыла нам перед дорогой стол на улице под навесом. Бабушка сидела в летней кухне у печки, утром уже протапливали. Ее не позвали во двор вместе со всеми, холодно. Только потом спохватились: такого никогда не было, чтобы ее, хозяйки, не было за столом. А когда уже обнимались перед отъездом, в ее глазах была… нет, не обида, а тихая грусть: как будто она уже все знала и мысленно прощалась… Навсегда.

Детство

Моя бабушка Полина Александровна Буряк, в девичестве Белая (очень подходящая фамилия — она и вправду была беленькой и кудрявой) родилась в хуторе Лебеди (сейчас Калининский район). Родилась, выросла и практически никуда из хутора не выезжала, буквально вросла в эту землю. Она ей давала силу и опору. Была единственным ребенком у своей мамы Ганны (в семье называли ее Галя), которая ушла от своего мужа-казака с грудным ребенком на руках. Что уж там была за история, бабуля и сама не знала, но отец не отказался от дочери. Она ходила в его семью, дружила со сводными братьями. А их было то ли семь, то ли восемь. Кроме того, у отца тоже оказалось много братьев, а у него дети…

Одно время я пыталась прояснить ситуацию с родом, но задача оказалась сложная. В какой-то момент выяснилось, что половина хутора — наши родственники со стороны бабушки или дедушки. Про свое детство бабуля вспоминала тепло, хоть и пришлось поскитаться. Дома своего у них с мамой не было, они часто жили в приймах. Школа тогда для колхозных детей — невиданная роскошь: работали от мала до велика много и тяжело. Бабушка — не исключение, на колхозных полях с малолетства. Но тем не менее она два года походила в школу. Там научили писать, читать и считать. Бабуля не читала бегло. Она сама этого стеснялась, поэтому, если что-то надо было прочесть, читала я. И мне импонировало, как она почти с восхищением слушала меня, ребенка.

Сказок бабушка тоже не знала. Зато рассказывала увлекательные жизненные истории, добавляя свое — нужное в воспитательных целях. Это были настоящие уроки, завернутые в прожитые переживания, которые впечатывались не только в сердце. Они встраивались в твою жизнь, становились и твоими ценностями. Она очень много пела. На кубанских, украинских и русских народных песнях, частушках да прибаутках, народных обрядах, поверьях, традициях я и выросла. И об этом надо рассказать отдельно.

Песни

Когда я была совсем маленькой, бабушка подрабатывала на колхозных цветниках, клумбах у памятников погибшим в войну советским воинам. Сейчас бы ее назвали ландшафтным дизайнером. Можно сказать, что я выросла на цветниках, потому что детсада мои нервы не выдерживали, и мама слала из Краснодара срочные телеграммы: «Заберите». Себя я помню очень рано. Одна из первых такая картинка — яркое солнце, очень много цветов, фигура бронзового солдата в синеве неба. И бабушка тихо напевает песню «Стоит над горою Алеша, в Болгарии русский солдат». Уже тогда я знала, что солдат — Алеша, его убили в страшной войне, на которой выжили оба моих деда.

В кубанских станицах, особенно на исконно казачьих землях, все говорили на балачке, поэтому она со мной с рождения. Но когда я начинала подражать бабушке и деду, шокая и гэкая, это все строго пресекалось. На мой вопрос «Почему?» вразумительного ответа не получала. Но вот песни — это другой разговор, здесь была свобода. И как же мне нравилось пробовать на вкус мелодичные, душевные, необычайно плавные звуки в песнях: «Нэсэ Галя воду, коромысло гнется», «Йхалы козаки из Дона до дому, пидманули Галю, забралы с собою», «Варэнички», «Маруся — раз-два-тры — калына, чорнявая дивчина в саду ягоды рвала»… Сейчас удивляешься, как маленькому ребенку были понятны сложные образы, аллегории во взрослых жизненных песнях.

Сначала пела только бабушка, а потом мы пели вместе. Иногда включали радиолу с пластинками, подпевали певцам. Так что репертуар эстрады 70-80-х годов знаю до сих пор.

Эта традиция сохранилась, когда в семье появились еще трое внуков. Чаще всего «сеанс музицирования» проходил перед сном, когда бабушка за целый день, умаявшись по хозяйству, уставала рассказывать истории. Или в дороге, когда дедуля вез на рыбалку или на море. Мы вчетвером на заднем сиденье «Запорожца» баловались, и тогда поступала команда от деда: «Дивчата, а ну спивайтэ». А надо сказать, к тому времени наш с сестрами репертуар пополнился еще городскими романсами, блатными песнями, их тайно переписывали в детских лагерях. Брат пел редко, но мы, несомненно, были его кумирами, звездами, он часто подсказывал свои любимые композиции. Пели мы с огромной искренностью, страстью, как говорится на разрыв души. Без этого нельзя — только запредельные эмоции со слезами, чтобы брало за душу и сердце. Песни были грустными, редко веселыми. Мы, маленькие хитрюги, знали уже, чем можно растрогать сурового деда. А он и не стеснялся слез. В этом сила народного творчества.

Любовь к народной, русской песне, к языку, к народной казачьей культуре в семье не могла не повлиять на формирование. И в этом прямую роль сыграла бабушка. А еще, конечно, природа, которая окружала с детства, родная земля.

С болью в сердце осознаю, что прекрасная, мелодичная балачка умирает вместе с носителями языка.

Война

Бабуля — дитя войны. В период оккупации Кубани ей было 14 лет. В тех краях шли страшные бои. Уже будучи взрослой, расспрашивала ее, как же все происходило. Удивительно, но за маленький хутор Лебеди сражались целую неделю. Здесь в августе оказалась почти дивизия фашистов с румынским корпусом. Бои за освобождение начались в феврале — страшные и кровопролитные, где полегло много наших солдат. Каждый метр чернозема окроплен кровью. Бабуля рассказывала, что немцы и румыны сразу выгнали из хороших, добротных домов хозяев. Женщины, дети и старики перешли жить в летние кухни или в хозпостройки, где находилась скотина. Их с мамой приютила родня в летней кухне, куда перешли и сами. Спали покатом, на сене. Дети заготавливали его, а для этого ходили на поля. Однажды в одном стоге бабушка увидела красноармейца. Как потом оказалось, он был разведчиком и просил рассказать о том, сколько немцев в хуторе, где, какое оружие. Девочка-подросток все старательно запомнила и передала бойцу. А еще принесла еды и воды.

Через несколько дней началось наступление нашей армии. Немцы сделали вид, что отходят, подпустили ближе красноармейцев и напали. После боя дворы были завалены телами бойцов. Квартировавшие в хуторе фашисты, с ног до головы в крови, как мясники, требовали воды, чтобы помыться. Сражение шло волнами. И 19 февраля 1943 года из Лебедей ушли окончательно вражеские подразделения.

Также бабушка рассказывала, что ее хуторские товарищи, дети-подростки ушли от боев в плавни, а пришли за едой в разгар страшных боев. Нескольких человек убили фашисты. Хоронили бойцов в братских могилах. Одна из них — памятник «Алеше» в центре хутора. Там погребено более 350 человек.

Дед

С дедушкой бабуля была знакома с детства. Женихались несмотря на два года разницы. Когда его забрали в армию (последний призыв), обещала ждать. Ждать пришлось долго. Дед Саша воевал на I Украинском фронте. Освобождал Украину, Белоруссию. Победу встретил в Польше в звании сержанта. Здесь его часть оставалась до 1952 года. Когда приезжал в отпуск, они поженились с бабушкой, а когда вернулся совсем, уже родилась моя мама. Он был фронтовым шофером и в мирное время тоже стал крутить баранку. Работал завгаром, часто ездил в командировки — получал машины для колхоза, его практически не было дома. Позже стал водителем бензовоза, подвозил на поля горючее в страду. А на бабушке — огромное хозяйство: огород 42 сотки, куры, гуси, утки, кролики, свинки. Еще одно время — корова, конь, чуть позже — ульи с пчелами. За всем нужен уход и пригляд. Мама с братом с малолетства, как говорят, упахивались. Но дедушка с бабушкой стремились, чтобы их дети получили хорошее образование, и для этого ничего не жалели. Поэтому-то оба после школы упорхнули в город — поступать. Бабуля осталась практически один на один с хозяйством.

Борщ

Еще об одной особенности моей бабушки надо рассказать. Она изумительно готовила. Казалось бы, при всей ее занятости можно было что-то по-быстрому сварганить. Нет же! Для нее приготовление — это радость, настоящее искусство! В нашей семье много хозяек, но еще никто не приготовил такого наивкуснейшего борща, как бабушка. У нее это шедевр, у нас — слабое подобие. Хотя несколько раз я следила за процессом, как говорится, посекундно. Но увы! Первым за столом наливали борщ, конечно, же дедушке. Он пробовал, бабуля внимательно следила за реакцией, дед специально не выказывал никаких эмоций. Вторая ложка… Ноль реакций. Бабушка не выдерживала: «Ну як?» — «Як, як — гарный борщ, Полина!». Бабушка выдыхала и расплывалась в улыбке. А если что-то было не так — воспринимала как личную обиду. Один раз даже вылила всю кастрюлю кабанчикам за неосторожное высказывание деда.

Она сама пекла хлеб в кабыце (печка на улице), пироги, пирожки, пышки, «орешки». Галушки, домашняя колбаса — наивкуснейшие. Дедушка — рыбак, поэтому в доме было всегда очень много рыбы — всякой: сушеной, вяленой, маринованной. Оказывается, пожарить правильно тоже надо уметь! До золотистой корочки, чтобы хрустела на ребрышках. А еще раки в ядреном укропном бульоне.

О кулинарных изысках нашей бабушки — поэмы писать (может быть, позже). Скажу только, что ее приглашали готовить на свадьбы, на похороны, на колхозные праздники. А еще она работала в доме престарелых, готовила для одиноких пожилых людей.

Особый день

День Победы для нашей семьи — священный праздник. Раньше все собирались в хуторе. Здесь организовывали парады Победы. Колонны с флагами, цветами шли по главной улице к бронзовому памятнику погибшим солдатам. Ветераны впереди со знаменами. Позже играл станичный оркестр, всех желающих фотографировали, а потом делали общий снимок всех, кто прошел войну. В семье много таких фото. Интересно, остался ли кто жив? Обязательно собирались за столом, пели военные песни. Позже два деда-ветерана обязательно начинали спорить. Дед Буряк — бунтарь по характеру, всегда был не согласен с дедушкой по папиной линии, который воевал на Халхин-Голе, а потом участвовал в войне с Японией. Он служил в составе Тихоокеанского флота. Эти вечные споры пехоты и морских вояк! Потом оба грустно сидели в обнимку, вспоминая погибших товарищей. Честно говоря, каких-то подробностей о службе, о войне от дедов никто не слышал. Оба почему-то хотели забыть все ее ужасы, чтобы не бередить сердце и душу. Позже, когда их приглашали в школы на День Победы, не ходили.

…Бабуля редко жаловалась на жизнь, почти никогда — на здоровье. В больнице была всего два раза — по молодости и в конце жизни. Она ее и погубила. Не смогла побороть новомодную инфекцию. Умерла в этом январе на 96-м году жизни. Не сдержала обещания. Она всегда всем говорила, что будет жить до 115 лет.

* * *

Местные власти вручили бабушкину медаль к 80-летию Победы совсем недавно — уже маме.

Сердце мое наполнено чувством глубокой благодарности за детство, за воспитание, за то, что, сама того не зная, бабуля мощно влияла на наше формирование, привила любовь к Родине, родной земле, красоте нашей кубанской природы, традициям своим примером. Как будто у нашей бабушки была встроенная печка, которая обволакивала своим теплом и заботой. Раньше не замечалась, но она была во всем, все ее поступки говорили: «Ты важен, ты самый лучший и любимый».

Ты взрослый, идешь по жизни, а в некоторых твоих поступках, решениях — ее голос, голос всего рода. Как будто бабушка передала тебе внутренний компас.